Барлиона. Бард (СИ) - Страница 165

165

— Не-а, — радостно замотал головой тот. — Я ж с себя регенераторы не сдираю. Нас если и остановят, то лишь потому, что Котофей без намордника… Э! А ну брысь! — последнее адресовалось объекту обсуждения, который, пользуясь моментом, запустил лапы в кастрюлю с шашлыком и уминал его сырым. — Хам! Он опять шашлык сырым жрёт!

— Отдай, — Хам отобрал кастрюлю под возмущённое Сашкино пыхтение. — Ну что, по первой?

— По первой, — Пашка скрутил на бутылке пробку. — Сань, давай наш…

— За твоё здоровье, Фуззи! — тут же проорал Сашка.

— За Судан, страну твою! — подхватили остальные странную песенку под звяк столкнувшихся бутылочных горлышек.

Пиво у них закончилось быстро — в аккурат под конец истории знакомства и дружбы этих экземпляров. Собственно, ничего особо необычного — жили-были четыре подростка, которым с детства не сиделось в капсулах виртуальной реальности, зато прекрасно сиделось за книжками, а после несло во двор реализовывать прочитанное. Двор сменился клубом ролевиков, затем — историческим реконструированием, а потом… Потом всех четверых за каким-то лешим понесло в армию. Причём сам уход расписали довольно понятно: перспектива работы в офисе не прельщала ни одного из друзей, но если Паша с ходу отправился поступать в военное училище, то оставшаяся троица всё же честно попыталась получить гражданское образование. Но, видимо, зуд в пятой точке настойчиво требовал отправиться на поиски приключений, что по окончании первого курса и было сделано. И меня совершенно не удивило, что идея завербоваться на службу в войска принадлежала именно Сашке. На данном этапе жизни пути друзей временно разошлись: Саня ушёл в разведбат, Влад стал сапёром, Хам — подводником, но связи они не теряли. А потом в очередной раз полыхнуло в Африке. На этом месте в рассказе ощущался пробел, но опыт общения с Пашей и Котофеичем безошибочно давал понять, что конкретно про этот период расспрашивать не нужно. Повествование плавно перешло на то, как Влад по истечении контракта ушёл на гражданку, но — вот тоже их общая черта — не на спокойную работу, а мотается по тем же «горячим точкам», собирая разрушенные войной электростанции, генераторы и ветряки. Для остальных служба так и осталась домом родным.

— О, подъезжаем, — под хлопок очередной отлетающей крышки оповестил Хам, показывая вперед. Мы приближались к подножию поросшей лесом горы, которую Паша важно назвал «священным местом правоверного шашлычника».

— Ща, вон по той грунтовочке поднимемся, — продолжал объяснять Хам. — А там слева наше место. Такая полянка уютная, и главное — с дороги не видно, если не знаешь, что она там — фиг найдёшь.

По прибытии каждый занялся делами: Сашка — костром, я — музыкальным сопровождением и слежкой за Сашкой, чтобы тот не таскал сырой шашлык, Паша — раскидывал плоские «блины» палаток и контролировал их раскрытие, Хам — оборудованием обеденного стола, а Влад — навёрстыванием упущенного.

— Кто пойдёт братву встречать? — с грохотом свалив набранные для костра дрова, вопросил Сашка.

— Я, — Влад с кряхтением сполз на землю с командирского кресла своего «Пылесоса». — Вот удел владельцев «комфортабельных городских малолитражек», — с шутливой надменностью в голосе сообщил он, — ходить ногами там, где другие гордо едут!

— В твоём случае надо добавить «Молясь, чтоб под их жопой не рассыпались», — тут же вставил Паша. — Когда твоя «Антилопа Гну» на повороте заскрипела — я уже думал хватать Киру в охапку и катапультироваться на фиг, пока под обломками не погребло.

— Не льсти этим обломкам, они разве что канарейку погрести способны, — поправила я друга под всеобщее одобрительное ржание.

— Зато это будет королевская канарейка! — ничуть не смущённый Влад гордо воздел свой шнобель и направился встречать остальную часть компании.

— Кира! — возмущённо заорали в два голоса за моей спиной.

Обернувшись, я увидела Сашку, улепётывающего в лес с куском мяса в зубах. Убежал он, правда, недалеко — ровно до первых деревьев, где с невозмутимым видом вернулся к сбору дров, пережёвывая уворованое.

— Это ж разведос, дикий человек, — попенял мне Хам. — Ты б видела, что они в лесах своих жрут.

Немного странно было видеть взрослых людей, разменявших четвёртый десяток, и при этом дурачащихся с совершенно детской непосредственностью. Странно, но очень приятно. Честно говоря, достали уже люди, строящие из себя больших боссов, успешных бизнесменов и прочих брутальных альфа-самцов. Моё мнение о людях, конечно, изрядно испорчено корпоративами, на которых каждый стремится перещеголять других достижениями, причём зачастую никчёмными, или вовсе не существующими. Трёп о новом автомобиле престиж-класса, о пополнении в коллекции «агрессивного железа», пользоваться которым коллекционер не умеет, высокомерные рассуждения о том, как кто-то «нормально приподнялся» — подобное всегда вызывало у меня искреннее недоумение. Что за удовольствие строить из себя кого-то, кем ты на самом деле не являешься? Профукивать собственную жизнь, пытаясь прожить чужую? Наверное потому мне всегда было уютней в компании безалаберных друзей. Они хоть и оболтусы, но настоящие.

Такими же были и Пашкины друзья. И пусть за их весёлой беззаботностью временами угадывалось притаившееся нечто — тёмное, мрачное и недоброе, — они жадно спешили жить, наслаждаясь любой малостью и не боясь показаться кому-то смешными.

А, меж тем, жизнь в лагере кипела. Вопреки тайным опасениям остаться без шашлыков из-за раздолбайства некоторых несознательных личностей, костёр всё же разгорелся, а Хам, периодически отвлекающийся, чтобы то отогнать лезущего под руку Сашку, то принять рюмочку, принялся укладывать мясо на сетку.

165